Госпожа — реальная история Мелиссы Фебос со счастливым концом

Сейчас Мелисса Фебос известна в качестве писательницы и профессора. Однако некоторое время назад сфера ее деятельности была куда интереснее и эротичнее…

Разоблачение

До того как Мелисса опубликовала книгу о своей жизни, никто из ее знакомых не знал о том, что раньше она была госпожой и сидела на героине. После того, как книга вышла в свет, на Фебос обрушилась лавина вопросов от любопытной публики. «Каково это – связывать кого-то?» – спрашивали одни. «Не боитесь, что у вас начнутся проблемы с работой?» – ехидничали другие.

Мелисса хорошо скрывалась – даже в жару она носила одежду с длинными рукавами, чтобы не «светить» своими татуировками перед студентами. Не знали о ее тайном прошлом и родственники ее второй половинки. Но о своей книге она не жалеет и даже гордится ею. А сейчас она расскажет свою историю и тебе.

Плохие мальчики, хорошие деньги

«Когда мне был 21 год, я откликнулась на объявление в Village Voice: «Требуется привлекательная молодая женщина для ролевых игр в медсестру и пациента и доминирования. Опыт не требуется. Хорошая оплата. Никакого секса». Я была студенткой колледжа, начинающей писательницей, стажером в журнале и героиновой наркоманкой. С трехлетним стажем.

Будучи восемнадцатилетней девчонкой я наивно полагала, что счастливое детство и хорошее воспитание уберегут меня от всего того, с чем сталкиваются обычные наркоманы. Я курила травку, потом перешла к кокаину, а затем и метамфетамину. Я жила одна в Бостоне и часто устраивала вечеринки. А потом начала встречаться с пожилым мужчиной, который, как оказалось, был героиновым наркоманом. Через несколько месяцев я стала зависимой.

Спустя три года я поняла, что одного ума тут недостаточно. Я не знала, как вырваться из этого. Переехала в Нью-Йорк, чтобы учиться в колледже и сбежать от мужчины, которого я считала источником всех моих проблем. Однако моя зависимость от героина переехала вместе со мной.

Я оставалась наедине с героином в собственной спальне и в общественных туалетах. А иногда посещала злачные места, где тусовались местные дилеры. Я не могла во всем винить бойфренда. Были только я и моя зависимость, которую я скрывала ото всех.

Я столько бессонных ночей страдала от детоксикации, столько раз обещала себе, что больше этого не повторится! Но ничего не могла поделать. И нуждалась в деньгах. Работа в ресторане мне надоела, а суть работы доминатрикс не противоречила моим феминистским убеждениям так, как другие секс-профессии. Да и вроде как быть госпожой довольно вдохновляюще, разве нет?

Какое-то время работа была волнительной для меня. Ночи я проводила в изысканных костюмах – была медсестрой, полицейским и просто роковой женщиной, облаченной в кожу. Исполняла фантазии странных мужчин и получала по 200 долларов в час за то, что воспроизводила чужие детские травмы и раскрывала собственные темные стороны.

Помню, как стояла в гардеробной, окруженной зеркальными шкафчиками. Офисное здание в центре Манхэттена. В зеркалах отражаются тела других молодых женщин, работающих со мной. Они все на разных стадиях раздевания – одни стоят в нижнем белье, другие в сетке, а третьи дергают друг друга за шнурки корсетов. Мне 22, и на моих коленях лежит учебник колледжа, исписанный розовым маркером. В сумке одноразовый шприц и пакет с героином – едва ли достаточно, чтобы весь вечер держать в узде мою четырехлетнюю зависимость.

Жонглирование этими несопоставимыми реальностями придавало мне сил и энергии. Ведь в таком напряжении и должна проходить жизнь романиста, так ведь? Я все еще получала хорошие оценки на занятиях. Все еще строчила что-то в блокнотах и ноутбуке, сидя на кухне БДСМ-подземелья.

К 23 годам я перестала быть студенткой. Я перестала писать и даже читать. Мне было страшно ходить на работу в то здание. То, что раньше казалось вдохновляющим, теперь было унизительным. И пусть секса не было, зато было потакание фантазиям незнакомцев. И не было никого, кто бы знал всю историю моей жизни. Я так устала.

Ночи я проводила у телефонов-автоматов, поджидая своих дилеров, часами курила крэк в ванной и кололась. Я знала, что зависима, и мне было страшно. Тяжелее всего давалось ощущение невероятного одиночества. Я так отчаянно хотела, чтобы все открылось, чтобы меня спасли от самой себя. Появился страх, что мое удивительное умение скрывать зависимость от окружающих может стоить мне жизни.

Как-то ночью я кололась, прижав к плечу телефон – надеялась, что в случае передоза смогу набрать 911, пока не станет совсем поздно. И тут мне стало ясно, что я действительно могу умереть. Что мои близкие столкнутся с суровой реальностью, обнаружив мое мертвое тело. Я содрогнулась внутри.

Вскоре после той ночи я вернулась домой с работы и обнаружила, что мой сосед и лучший друг сидит за кухонным столом. Мою зависимость уже невозможно было скрывать. Следы на руках проступали даже сквозь косметику, которой я их замазывала. А соседские наркоманы той ночью и вовсе постучали в дверь нашей квартиры, позвав меня по имени.

«Я беспокоюсь за тебя», – сказал мой друг тогда. Этого было достаточно.

Я кивнула, слезы полились из глаз. «Мне нужна помощь. Я больше не могу так», – сказала я. Полгода ушло на то, чтобы стать чистой. Еще год я потратила на то, чтобы бросить работу. Было трудно признать свое поражение, но именно это спасло мою жизнь».

Новая жизнь

Мелисса не планировала рассказывать о своей истории всему миру. Она была благодарна уже за ту новую, «чистую» жизнь, что она вела. Но спустя два года после той ночи в слезах за кухонным столом, она, будучи аспиранткой, начала посещать занятия по научной фантастике. Там Мел вместе с другими студентами должна была писать короткие мемуары.

«Повинуясь импульсу, я написала эссе о том, как я была госпожой. Я сказала себе, что никто, кроме преподавателя, этого не увидит. «У тебя есть еще какие-нибудь материалы?» – спросил он после прочтения эссе. Я рассмеялась и ответила, что материала у меня полно. И тогда он сказал, что я должна выпустить книгу.

Я снова рассмеялась. Мысль о разоблачении заставила меня сжаться. Но в итоге следующие два года я провела за письменным столом, собирая все кусочки воедино.

Прежде чем отправить книгу редакторам, мой агент спросил, уверена ли я в том, что хочу это сделать. Я ответила «да» не раздумывая. Возможно, если бы он спросил, уверена ли я, что хочу, чтобы все мои коллеги, будущие и настоящие, семьи моих будущих партнеров, мои потенциальные дети, их учителя, друзья и родители их друзей узнали, что я когда-то было госпожой, пристрастившейся к героину, я бы подумала подольше. Но подозреваю, что в итоге поступила бы так же.

Незадолго до выхода книги в свет я разослала копии родителям. Моя мать – психотерапевт. Она позвонила мне следующим утром на рассвете.

«Мам, надо было сначала дочитать книгу, а потом звонить мне», – ответила я. «Я дочитала. Не спала всю ночь, читая ее. Я должна была знать, что в конце с тобой все будет окей», – ответила она.

Мое сердце тогда немножко разбилось. Если б я могла отправить ей сокращенную версию книги, я бы это сделала.

А мама тогда продолжила: «Мелисса, это самая тяжелая вещь, из всего того, что я когда-либо читала. И это шедевр…»