«Покажи мне свою киску» ‒ что это значит и почему речь не про кошек

Ох уж эти эвфемизмы. Как только не называют человеческие половые органы и процессы, которые с ними связаны. Всевозможные «пестики-тычинки», «южане», «французская любовь» (это оральные ласки, если что), а уж с количеством наименований, какими мужчины называют свои пенисы, могут спорить разве что количество наименований, какие используют женины для менструаций.

Некоторые эвфемизмы приживаются в языке, и их используют повсеместно. Один из таких эвфемизмов ‒ киска.

Что такое киска у девушек?

Киска ‒ это жаргонное или просторечное наименование женского полового органа. Точное значение (включает ли «киска» в себя только наружные половые органы, то есть, половые губы, вульву, или также и внутренние, то есть, влагалище) сказать сложно, но скорее, речь идет о вульве или вагине, то есть, о внешних половых органах.

Как различаются эти термины?

• Вульва ‒ это только наружные половые органы: половые губы, лобок, клитор;
• Влагалище ‒ это внутренняя полость, куда помещается пенис во время секса;
• Вагина ‒ изначально синоним влагалища, сейчас чаще употребляется как синоним «вульвы», т.е., для обозначения наружных органов или всего вместе.

Откуда это слово вообще взялось?

Скорее всего, «киска» ‒ это дословно переведенное с английского pussy. В английском языке тоже есть эта двойственность, когда pussy называют и женские гениталии, и котёнка.

Тут, однако, важно отметить следующее: pussy ‒ это не в прямом смысле котенок. Котенок в английском языке ‒ это kitty, вот тут все честно, это буквально «котенок, детеныш кошки», и больше никакого значения у этого слова нет. А вот pussy ‒ это слово, устоявшееся применительно к котятам, но дословно оно означает «милашка, лапочка».

То есть, если и переводить pussy как «котенок», то это будет, скорее, ласковым обращением к любимому человеку («Ты ж мой сладкий котеночек»), нежели реальное обозначение животного. Ну и, конечно, pussy использовали как обращение к питомцу ‒ ну, кто из нас не сюсюкал со своими кошками или собаками, называя их самыми сладкими булочками на свете.

Кстати, интересный факт про булочек. Тебе наверняка доводилось слышать, как животных называют булочками с корицей. Так вот, это пошло из английского языка ‒ cinnamon roll. Это не просто булочка, а особым образом испеченное изделие, где тесто заворачивается улиткой, и сверху это выглядит как такая спираль из чередующихся слоев теста и корицы.

Кому-то показалось, что это похоже на свернувшегося в клубок пестрого или полосатого кота или собаку ‒ и так и закрепилось наименование любимых животных cinnamon roll. А потом это перешло в русский язык, хотя на русскоязычном пространстве не так распространены именно такие «улиточные» булочки.

Возвращаясь к pussy. Здесь возникает вопрос: а в английском языке как умудрились связать «милашек» и «котят» с вагиной? Есть три варианта ответа.

Первый: просто так закрепилось. Девушкам нужно как-то называть свою вагину, общаясь со своими парнями или с докторами ‒ они выбрали слово, примерно означающее «моя милашка» (ну, говорит же кто-то «твоя женственность» ‒ тоже вполне себе эвфемизм для вагины). Так и закрепилось постепенно, от матери к дочери, от подруги к подруге.

Второй вариант: pussy происходит от немецкого корне puse, обозначающего, собственно говоря, вульва. Так что называть вагину puse ‒ вполне себе с медицинской точкизрения целесообразно иправильно. А что потом появилось pussy, обозначающее «милашка/лапочка» ‒ так это просто совпадение.

Третий вариант самый интересный. В середине девятнадцатого века в Лондоне поставили пошлый водевиль ‒ театральное представление легкомысленного толка с пошлыми сюжетами, затрапезными шутками и развратными танцами.

Водевиль был так себе, но зато провокационный, и потому привлек к себе много внимания. Исполнительницы в какой-то момент спрашивали зрителей «Хотите увидеть мою киску?» ‒ и задирали юбки, демонстрируя прикрепленного к бедрам котенка. Ага. Вероятно, эта игра слов основывалась как раз на сходстве puse и pussy.

Как pussy перешло в русский язык?

Точно установить сложно, но скорее всего, это произошло в девяностых, когда россияне стали живо общаться с иностранцами, и в том числе ‒ переводить литературу эротического содержания, от пособий по сексуальному просвещению до эротических романов. Видимо, какой-то переводчик решил, что pussy можно перевести как «киска» ‒ вот и закрепилось.

А само слово «киска», именно русское, происходит от подзыва кошки «кис-кис». Кис-кис ‒ киска. Все логично.

Эвфемизмы для половых органов и секса ‒ это окей?

Ну, вообще-то не особенно.

Эвфемизмы ‒ часть языковой культуры человечества на протяжении всей истории. Даже если ты откроешь древнегреческие поэмы или итальянский, написанный в эпоху Раннего Возрождения (четырнадцатый век) «Декамерон» (по факту, сборник суровых итальянских анекдотов, если что, это несерьезная литература), то найдешь там весьма причудливы эвфемизмы для описания тех самых органов и процессов. То есть, это настолько давно появилось. А практика называть вещи своими именами ‒ сравнительно недавно.

Происходит так в основном потому, что, во-первых, европейская культура тесно связана с христианством, а христианство всячески стигматизировало секс и все, что с ним связано, на протяжении всей своей истории. Предполагалось, что в принципе вспоминать о существовании у себя таких органов и тем более говорить о них ‒ как-то не комильфо, грешно и вообще: ты что ‒ животное?

Во-вторых, так происходит потому, что на протяжении мировой истории отсутствовала культура разговоров о сексе, в том числе из-за связи с христианством. Ну и плюс сексуальность вообще сфера такая, тонкая, с ней связано много стыда и противоречивых, сложных чувств и ассоциаций.

С этой точки зрения, эвфемизмы ‒ это нормально. Но с другой точки зрения, у их использования есть негативные последствия:

• Они укрепляют и продолжают культуру стыда вокруг сексуальной сферы. Например, когда у девушки начинаются месячные, она замечает, как мама неловко говорит о них, как заменяет слова на неловкие эвфемизмы, и понимает, что месячные ‒ это что-то плохое, стыдное. Тем самым культура стимы укрепляется.
• Они мешают говорить о сексе с партнерами, с детьми (да, с детьми нужно говорить о сексе, это часть образования), с врачами, наконец: если нет подходящих слов ‒ говорить делается затруднительно.

Это приводит к чувству стыда и неприятным переживаниям: приходишь к врачу, пытаешься объяснить, что у тебя болит, и начинаются шарады с пестиками и тычинками, потому что нет привычки четко объяснять, что болит пенис, в области уретры / влагалище, когда происходит мочеиспускание / клитор после мастурбации / еще что-нибудь.

• Они даже способствуют безнаказанности педофилии, потому что преступник может обмануть ребенка, делая вид, что не делает с ним ничего плохого, а ребенок, не зная, как это называется, не зная, как сказать об этом потом родителям, промолчит или расскажет так, что родители не поймут.

Например, педофил скажет ребенку, что показывает ему «игрушку» ‒ потом ребенок и скажет матери, что «дядя показывал игрушку». И мама не поймет, что это за «игрушка». И преступник останется безнаказанным.

По этим причинам важно уметь называть вещи своими именами. Вагина, вульва, влагалище ‒ а не «киска». Менструация, а не «киска мордочку разбила». Пенис или член, а не «дружок». Это нормальные, не страшные слова, в которых нет ничего плохого и стыдного.