Личный опыт: «Вышла замуж, чтобы уехать в Америку»

В 90-е годы я, как и многие девушки, разочаровавшиеся в русских мужчинах, стремилась выйти замуж за иностранца. Желательно – за американца. Мое желание вскоре осуществилось.

Начало

В конце 90-х я устроилась работать в фирму, которая занималась сборкой джипов-внедорожников. Дела шли успешно: мы активно сотрудничали с несколькими иностранными компаниями. В коллективе была только одна женщина – я. Я мало что понимала в запчастях, но зато хорошо говорила по-английски. Поэтому меня брали на переговоры в качестве переводчика.

Мне было слегка за 20, и я все еще верила, что выйду замуж исключительно по любви. Поэтому не спешила «хомутать» первого встречного иностранца, среди которых иногда попадались странные, даже жуткие кадры. Я ждала мужчину, в которого могла бы влюбиться – такого, от которого бы «мурашки» по коже бежали.

Вскоре я встретила такого человека.

Почти служебный роман

Его звали Дон. Слегка за тридцать, высокий, поджарый брюнет. Он улыбался мило и немного застенчиво. Казался очень скромным, говорил негромко, держал себя сдержанно и вежливо.

Без лишней скромности скажу: я была видной девушкой – типичной русской красавицей с длинной толстой косой. Легкий флирт с иностранцами был мне до того привычен, что воспринимался как часть обязанностей на работе.

Но Дон был другим. Он не позволял себе ничего лишнего – ни пустых улыбок, ни игривых взглядов, ни двусмысленных шуток. Интуитивно я чувствовала, что нравлюсь ему, но напрягало то, что он не проявлял никаких знаков внимания. Сначала подумала, что он женат, но нет – Дон был свободен. Потом подруга напугала домыслами, что «мой» американец может быть нетрадиционной ориентации… И тут я серьезно задумалась: Дон мне очень нравился, но тратить время на бесперспективного парня не хотелось. Выход был один: брать ситуацию в свои руки. Я никогда не проявляла инициативу – в этом не было необходимости. Но в случае с Доном пришлось пересмотреть свои принципы.

Моя инициатива была воспринята адекватно: вскоре Дон пригласил меня на свидание. И не куда-нибудь, а в гостиницу «Казахстан» – в 26-этажный отель, визитную карточку города. Именно в этом отеле с 70-х годов останавливались иностранцы.

Я уже поняла, что он не гей, и мне почему-то стало страшновато: благодаря маминому воспитанию, до двадцати трех лет у меня еще не было серьезных отношений.

Я приняла приглашение Дона, но с одной оговоркой: на свидание приду не одна, а с подругой. Этим я как будто подвела черту и дала понять, что я «не такая». Дон согласился.

Где-то слышала, что если решила брать на свидание подругу, то такую, чтобы была не красивее тебя. Но Юлька, с которой мы тогда очень близко дружили, была настоящей красавицей. Я сначала спохватилась, но потом решила: пусть, заодно узнаю, насколько я ему интересна.

Дон жил на 25 этаже. Когда мы поднимались в лифте, я думала: ну все, сейчас будет как в кино. Но свидание прошло очень мило – оно было почти дружеским. Спиртного не было, и мы пили чай с конфетами. Дон немного говорил по-русски, но я понимала его плохо, поэтому мы общались по-английски. А Юльке я переводила.

Дон оказался настоящим джентльменом. Он уделял внимание нам обеим, но я чувствовала, что Юлька, при всей ее красотище, его не особенно интересует.

К концу свидания я поняла, что влюбилась. Мы продолжили встречаться – уже, естественно, без Юльки. Вскоре мы сблизились, и после этого наши отношения перешли на новый уровень.

Притирка

К тому моменты мамы уже не было в живых, и в огромной «трешке», расположенной в элитном районе Алматы, я жила одна. Дон перебрался из отеля ко мне.

Когда эйфория от чувств стала потихоньку отступать, я, к своему ужасу, стала замечать, что мне не очень-то и комфортно находиться рядом с ним.

В быту он был достаточно странным. Больше всего меня удивляло то, что он закидывал в стиральную машину белую рубашку вместе с черными носками. А потом садился напротив машинки, и ждал, когда она постирает.

Когда я, стараясь говорить как можно деликатнее, делала ему замечания, он смущался, и говорил, что привык жить один.

Еще у Дона был настоящий пунктик насчет шапки и обуви. Сам он был родом из Калифорнии, жил в Нью-Йорке, и алма-атинские морозы его немного напугали.

На барахолке купили ему шапку и теплое пальто. Вещи он носил с удовольствием, но одевался, собираясь выходить на улицу, очень странно. Сначала он надевал шапку, а потом – обувался. Шапка падала у него с головы, когда он наклонялся. Он поднимал ее и снова надевал на голову, она снова падала, он снова и снова поднимал ее и надевал.

Как-то в магазине я купила куриные яйца. Хотела поставить их в холодильник, но Дон увидел, что некоторые из них испачканы, ужаснулся и унес упаковку в ванную комнату. Услышав плеск воды, я пошла за ним, и увидела, что он старательно моет каждое яйцо с мылом. Он был не так уж и неправ, но тогда это показалось мне дикостью.

Но все это были «цветочки». Выяснилось, что у Дона достаточно злой язык. Он мог легко обидеть меня: как-то на прогулке я вспылила, и ушла вперед. Он вскоре нагнал меня, и извинился. Но уже через минуту сказал, что я толстая, и что он женится на мне только тогда, когда я похудею.

Было обидно, но очень хотелось уехать в Америку. По совету Юльки я купила китайские таблетки для похудения, и за месяц сбросила более 10 килограмм. Дон сдержал обещание: как только я привела фигуру в порядок, он сделал мне предложение.

Свадьба и отъезд

Мы поженились в Алматы. Расписались, и поехали отмечать торжество в горы. Дон был очень милым и внимательным. Я чувствовала себя Золушкой, и была уверена, что нашла свое счастье.

Вскоре Дону пришлось уехать в США. Он звонил каждый день, присылал факсы. Говорил, что очень скучает, и я сама чувствовала, что сильно тоскую по нему. Когда мы были далеко друг от друга, наши отношения улучшились. Дон не говорил оскорбительные вещи, шутил, засыпал меня комплиментами.

Я ждала приглашения, чтобы оформить визу. Но с этим возникли проблемы: неожиданно распалась фирма, в которой я работала, и у Дона с работой тоже творилось что-то непонятное (что именно – он не говорил). Я устроилась на работу в госслужбу.

Наш «роман в письмах» после свадьбы продолжался. Это было моей единственной отдушиной в то непростое время.

Вскоре все наладилось. Дон выслал приглашение, и я достаточно быстро оформила визу в США. В аэропорту плакала: была уверена, что уезжаю навсегда.

Дон встретил меня в аэропорту Нью-Йорка, и мы поехали к нему. По дороге он рассказал, что потерял работу и продал дом в Калифорнии. Меня это напрягло, но он меня успокоил – сказал, что нашел другую работу. О том, что он устроился работать дератизатором, я узнала гораздо позже.

Когда эйфория после встречи улеглась, начался быт. Мы жили в маленькой квартире, которую мне было очень сложно содержать в чистоте. Дон привык разбрасывать вещи, а мне постепенно надоело убирать за ним, как за ребенком. Его мое стремление создать уют почему-то раздражало.

Вообще, на «своей» территории он вел себя более дерзко – постоянно хамил мне, грубил. Без предупреждения задерживался на работе, но при этом контролировал каждый мой шаг.

Вскоре он стал упрекать меня в том, что я много трачу в магазине. Я никогда не была расточительной – 90-е годы научили экономить, но Дон, точно Плюшкин, ворчал из-за каждого «лишнего» цента.

Я хотела тоже устроиться на работу, но он запретил. Выходить на улицу без него он тоже запрещал. Вскоре я почувствовала себя пленницей.

Развязка случилась накануне Рождества. Я наряжала елку, и Дону не понравилось, как я это делаю. Он вспылил, и принялся показывать, как это делала его мама. Весь процесс сопровождался оскорблениями в мой адрес. Я не выдержала, и расплакалась. Дон в ответ схватил елку, и ею замахнулся на меня. Я убежала в другую комнату, потом собрала вещи, взяла паспорт, и ушла.

Я долго блуждала по Нью-Йорку. Потом повезло познакомиться с хорошими людьми, с Биллом и Джейн. Они-то и помогли мне вернуться домой.

На родине

Официально мы с Доном были еще женаты. На развод подал он. По их законам, муж имеет право на часть имущества жены, поэтому он нанял хорошего адвоката, и сообщил мне, что приедет в Алматы, чтобы судиться со мной за квартиру.

Он, действительно, приехал. Познакомился с какой-то девушкой, и, чтобы не платить за гостиницу, жил у нее.

Суд вспоминаю как страшный сон. Самым страшным было смотреть в глаза когда-то близкого человека, который клялся мне в любви, а теперь пытался отнять последнее, что я имела – оставить меня без ничего на моей же родине.

К счастью, суд принял решение в мою пользу. Дон пообещал обжаловать решение суда, и вскоре вернулся в США. Я была готова к телефонному терроризму, но он не позвонил.

Ни разу.

Больше я его никогда не видела.